Леонтьев был грекофилом, сторонником византийства. Греки наследники великой культуры, культуры основательницы Европы. Поэтому если они объединятся с Россией, то удастся создать центр культурной цивилизационной силы параллельный западно-европейскому - такой цивилизационный центр европейцы не смогут контролировать, фактически возникнет многополярность. Все эти надежды были разрушены балканскими войнами.
Леонтьев критиковал демократические, социалистические, патриотические, любые политические движения, потому что политическая борьба ведет к смешению, устранению внутренних различий (в нации или партии важны твои общие свойства, а не индивидуальные, партии объединяются по общему признаку, а не по различию). Леонтьев считал, что конфликты нужно заострять, но только культурные, а не политические. Сильное политическое движение это губитель культурного разнообразия.
инфоцыган 19 века типа дугина, только этот предлагал набиваться в бедные родственники и подлизываться не к ордынцам а к вчерашней османской провинции. ну и разумеется форсил что никаких политических движений не надо, надо сплотиться вокруг царя и терпеть. 150 лет прошло а инфоцыгане так методичку и не поменяли. закончилось это инфоцыганство ипатьевским подвалом и полным физическим истреблением старой элиты, а солдаты в которых в 1914 году забивали религию офицерским сапогом в 1919 начали взрывать церкви.
В целом он считал, что для высшего сословия нужна строгая аскеза. Индивидуализм, неповторимость которые должны заменить политическое начало у него выражается не только в интеллектуализме, эстетике и т.д., но и в чувственной, грубой, дикой стороне человеческого существа. То есть для одних одно, а для других - другое.
я не коммунист, тем более что коммунисты построили такую же сословную систему, только вместо гольштейн-готторпов были микояноджугашвили а правящее сословие называлось не дворянство а номенклатура, и псиоп внушающий что надо терпеть назывался не православием а моральным кодексом строителя коммунизма. а национальная политика по отношению к русским у российской империи и у ссср вообще была одинаковая.
сам факт того что ты противопоставляешь ссср и российскую империю говорит о том что ты промытый пропагандой лох.
Иными словами, есть только отрицание? Положительных начал не существует?
Сам факт того, что ты противопоставляешь «наших» и «не наших» (называя первых «русскими» и натянув на выдуманную общность карикатурные представления уровня комиксов) говорит о том, что ты промытый пропагандой лох.
То, что подсчёт частоты битья кнутом пра-пра-прадедов является той самой олимпийской дисциплиной по угнетению, которую ты критикуешь, до тебя не доходит, что иронично. Какое отношение ты сегодня имеешь к тем людям, спрашивать и вовсе бессмысленно.
Идея о том, что империя завоёвывала или ассимилировала регионы, отличавшиеся уже существующими социальным устройством, экономикой, сельским хозяйством, и что для объяснения показанного на карте надо всего лишь рассмотреть историю крепостного права, до тебя не доходит. А ведь стоило бы, иначе придётся какого-нибудь Ломоносова в чухну приполярную второсортную записывать, а это не только неудобненько, но и чревато получением пизды от сокорытников.
Книга редкого жанра: это одновременно художесвенная литература и духовный наставления. Киприан (Керн) так писал о «Рассказах»:
«Это – путь странника по бесконечным дорогам, большакам и проселкам Святой Руси; одного из представителей той «во Христе бродячей» России, которую мы так хорошо знали тогда, давно, давно…, – России, которой теперь нет и которой, вероятно, никогда больше и не будет. Это те, кто от преп. Сергия шли в Саров и на Валаам, в Оптину и к киевским угодникам; заходили и к Тихону и Митрофанию, бывали и в Иркутске у святителя Иннокентия, доходили и до Афона и до Св. Земли. Они, “не имея пребывающего града, искали грядущего”. Это те, кого манила даль и беспечная легкость бездомного жития. Оставив свой дом, они находили его в иноческих обителях. Сладости семейного уюта они предпочли назидательную беседу старцев и схимников. Крепкому укладу векового быта они противопоставили ритм монастырского богослужебного года с его праздниками и церковными воспоминаниями. Они кажутся нам теперь гораздо более близкими к Бедняку из Ассизи или еще ближе к тем первохристианам, о которых древний автор написал: “христиане населяют свои отечества, но как пришельцы; во всем участвуют, как граждане, но все терпят, как чужестранцы; всякая чужбина им – отечество, и всякое отечество – чужбина… Будучи во плоти, они не по плотскому живут; по земле скитаются, но на небе жительствуют».
Старцы учили, что обязательным для верующего является следование религиозным запретам, поскольку побуждает человека жить не в мире посюстороннем, но в царстве Божьем, то есть осознавать этот мир как такой, который сотворил Бог. Отсюда такой задушевный тон, проникнутый особой эмоцией, бесед и наставлений старцев. Неотделимой от повседневного мышления становится вера в невидимое и в его постоянное присутствие. Хотя такое присутствие явлено иначе, чем обычно, как бы за привычным явлением. В этом и есть смысл слова «мистический», то есть от греческого «таинственный», как таинство или мистерия или скрытое. Это также начало фаворского света, то есть такого света Божественного, который преображает все сущее. Однако при произнесении молитвы, нужно иметь намерение о том, что она посвящена Богу исключительно. То есть не имеет никакой иной цели, кроме цели славить Господа Бога. Основой здесь является то, что человек совершает молитву не прибегая ни к каким специальным действиям, то человек может заниматься повседневными делами, но при этом произносить молитву одним умом, то есть совершать умную молитву.