двач, оцени стих: Когда звезды призраком мерцают, Сигналя о мимолётности судьбы, Наши души в танце
Джеймс
# OP
27/09/25 Суб 05:31:23
№
1
Когда звезды призраком мерцают,
Сигналя о мимолётности судьбы,
Наши души в танце пребывают,
А глаза сверкают будто лунные серпы.
Огонь и тепло — божественно,
Трепет и удушье — демонически,
Умереть за любовь так естественно,
А сердце бьётся так наркотически.
Ты млеешь, любовью веешь,
Я вижу, рок нежности предвижу,
С каждым поцелуем ты краснеешь,
Больше тебя я не обижу.
Возлюбленной до сих пор нет, а так хочется подарить кому любовь(((
P.S Представляю как буду обижать свою тян, чтобы понизить её самооценку чтобы она не ушла от меня к другому
Окей, поглядим..
>Когда звезды призраком мерцают,
Врываешься в большую поэзию, с ноги вышибая дверь, я погляжу. Очень громкий, избыточный образ, который мало о чём сообщает читателю, разве что время - ночь. А что значит "мерцать призраком" и почему так делают звёзды – я не понял, если честно.
>Сигналя о мимолётности судьбы,
Окей, если звёзды вызывают ассоциации с призраком, то, возможно, это служит напоминанием о "мимолетности судьбы", смерти и тд. "Сигналя" выглядит здесь как первое попавшееся слово, если честно. Вроде как ночь, тишина, созерцательное настроение, но звёздное небо тебе громко пробибикивает, что судьба мимолётна. Ну и размер уже в первых двух строках проседает – такое себе. Выверенный ритм даже ахинее может придать убедительности и очарования, так что поучись складывать слова в ямбы-дактили-хореи.
>Наши души в танце пребывают,
"В танце пребывают" – концелярщиной отдаёт, хотя понимаю, что ты искал рифму и нашел слово "пребывают" вместо "кружатся".
>А глаза сверкают будто лунные серпы.
Окей, допустим, хоть ты и акцентируешь внимание на форме луны (серпы), из-за чего сразу возникает странный образ Существ с глазами в форме серпа.
>Огонь и тепло — божественно,
>Трепет и удушье — демонически,
Ладно, это нормально так вытекает из первого катрена: божественные огонь и тепло - звёзды. Демонические трепет и удушье - мы, чьи "души в танце пребывают". Может сойти за противопоставление низменной похоти божественному или вроде того.
>Умереть за любовь так естественно,
Допустим, это такое мимолётное прозрение человека в порыве страсти.
>А сердце бьётся так наркотически.
Это как?
>Ты млеешь, любовью веешь,
Когда танцуешь, детка, ты меня волнуешь.
>Я вижу, рок нежности предвижу,
Не понял, ты видишь, как предвидишь – это как? "Рок нежности" – какой-то всратых образ, но хотя бы состыкуемся с "умереть за любовь...".
>С каждым поцелуем ты краснеешь,
Если увлечешься, то к окончанию твоя барышня превратится в помидор. Осторожно.
>Больше тебя я не обижу.
Ну, иронично, что такой строкой ты заканчиваешь стихотворение.
Рифмы прям хуевый почти на протяжении всего стихотворения: естесственно-божественно, предвижу-обижу, веешь-краснеешь. Я не рифмодрочер, но даже у меня есть пределы. Постарайся рифмовать разные части речи, например, и, когда рифма смотрится подогнанной - это тоже смотрится всрато.
Ну и размер у тебя как-то вольно скачет на протяжении всего стихотворения, но об этом я выше уже написал.
>Возлюбленной до сих пор нет, а так хочется подарить кому любовь(((
Не печалься. Отношения – не самоцель, потому что с не тем человеком будешь мучиться ещё больше, чем до этого, а самое страшное – привязаться к тяночке, которая из тебя жилы тянет, а потом выбирать, как тебе лучше будет страдать, с ней или без неё.
>P.S Представляю как буду обижать свою тян, чтобы понизить её самооценку чтобы она не ушла от меня к другому
Не, друг, так гармоничные отношения не построишь. Тянучку надо любить и нежить. А если ты можешь удержать её рядом только понижением её самооценки, то только жизнь ей попортишь и лишнюю тяготу на себя взвалишь – оно тебе надо?
честно, я захотел тебя сначала убить, но потом понял. что ты всём прав. Зря я смеялся над здешними графоманами
Звезды призрачно мерцают,
Мимолётная судьба…
В танец нас с тобой бросает.
Эта вечная борьба.
От божественной, от искры
Греет нас с тобой тепло.
Умереть – ведь это быстро,
Сердце хрупко, как стекло.
Наркотически блаженно
И коварно в этом сне…
Ты в крови, ты внутривенно
Растворяешься во мне.
Всё закончится, предвижу
Поцелуев нежный рок.
Ты не бойся, не обижу,
Всё случится в нужный срок.
Наши души крУжат в танце,
Освещаемы звездой.
Мы с тобой как иностранцы
В мире под луной седой.
Мимолётна наша встреча.
И с божественным огнём
Мы с тобою в этот вечер
С удовольствием умрём.
Не обижу, ты не бойся,
Нежно поцелую в лоб,
Не красней, не беспокойся,
Скоро вместе ляжем в гроб.
Когда звёзды над нами - как призраки,
Когда мчится судьба мимолётная,
Я теряю из вида все признаки,
Забываю заданье полётное.
Я ныряю в глаза твои лунные:
В них огонь, в них тепло! В них божественно!
В них гитара поёт семиструнная,
Демонически, пьяно, торжественно.
Умереть за любовь нам не то что бы...
Но, признайся, немножечко хочется.
Без тебя - я уверен! - мне тошно быть.
Ты не бойся, всё скоро закончится.
меня решили унизить лучшей версией моего же стиха. Джеймс застрелился
стих мой разорван,
не боялся огня,
но сожжена простыня,
хуже пули, хуже смерти,
слово разит в моменте,
такова судьба
осеннего листа,
лезвие отрезало руку,
завершив сладкую муку.
Не стреляйся, Джеймс. Бери свою заготовку, играй со словами. Следи за размером. Проговаривай вслух то, что пишешь. Если слово не подходит по размеру, переставляй его в другое место. Всё равно не подходит - меняй на синоним или убирай вообще.
Если с размером слишком сложно - бери какую-нибудь классику: Пушкина, Лермонтова. Найди там приятное на твой слух стихотворение и попробуй подставить свой текст под его (стиха) размер.
Избегай лишнего пафоса. Пиши проще, будто не читаешь текст с трибуны, а разговариваешь с другом.
С тобой прекрасен даже грохот гроз,
Предаваясь мгновеньям сладких грëз,
Спрячусь за букетом роз,
Жаждая тебя, жажду новых доз.
Взгляд твой будит мурашки по спине,
Взгляд твой держит взгляд мой в аркане,
Улыбка твоя сердце держит в беготне,
Улыбайся, улыбайся, но только мне.
О, батя, мастер кухонных забав
Давай зажарим в скОвороде супа
Варить его в кастрюле просто глупо
От взгляда твоего уж по спине мурашки
Возьму я клей и валик у сестры Наташки
Ведь сей сюжет известен со времен осады Трои
Под крики "ух бля" скоро отойдут обои
Не тебя одного. Вспомни как унизили Пушкина.
А потома вапще убили нахуй.
Я мгновение чудное помню
предо мною явилася ты
Как гений чистой красоты
Парапапа тырытыты.
Без глаз, без ушей.
В землю ниц,
идут искать червей.
О, косолапые кроты!
Виновен, что поэт,
Но глаза ваши пусты,
Они не видят свет.
Скорее заточат кисть,
Быком на холст мятнутся,
Хотят мечтателя убить,
Но грёзам не отдадутся.
Им страшен красок свет,
И трпепет пальцев по фортепиано,
Но нарисуем мы портрет,
Где жизнь ликует у океана.
Раздула огонь в моей душе,
Ты река из парадиза,
Омыла корни сердца в тишине.
Ты из дальних звёзд рассвет,
Ты дождь из других миров,
Ты последний авиабилет,
К радуге влюблённых слов.
Ты потусторонний мир,
Являющийся ко мне во сне,
Ты в своём стиле — Ампир,
Я революционер в твоём дворе.
Раздула огонь в душе моей,
Ты царь-река из парадиза,
Корни сердца сделала белей.
Ты из дальних звёзд рассвет,
Ты дождь из других миров,
Ты единственный авиабилет,
К радуге влюблённых снов.
Ты потусторонний мир,
Являющийся ко мне во сне,
Я в стиле своём — Ампир,
Ты революция в моей душе
Стану твоим последним вздохом,
Станем терпким сигарным вдохом.
Ради тебя готов стать фурри другом,
В доме где твои родители разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться.
Напишу портрет на яичной скорлупе,
Твой портрет выглядит Мона Лизой,
Моя рука уже трогает тебя рысью.
Стану твоим последним вздохом,
Станем терпким сигарным вдохом.
Ради тебя готов стать фурри другом,
В доме где твои родители разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться.
Напишу портрет на яичной скорлупе,
Твой портрет выглядит Мона Лизой,
Моя рука уже мчится по тебе рысью.
Десять граммов любви в кармане,
Накормлю тебя пока не видит мама,
Мы в друг друге как в дурмане.
Думал покинуть этот мир пораньше,
Но ты сломала мой будильник,
Спасибо, улучшила пару статистик.
Ты как чёртик, отведу в церковь,
Пойду в бар, выпью пару шотов,
Но скучно, не хватает твоих полётов.
Стану твоим последним вздохом,
Станем терпким сигарным вдохом.
Ради тебя готов стать фурри другом,
В доме где твои родители разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться.
Напишу портрет на яичной скорлупе,
Твой портрет выглядит Мона Лизой,
Моя рука уже мчится по тебе рысью.
Десять граммов любви в кармане,
Накормлю тебя пока не видит мама,
Мы в друг друге как в дурмане.
Думал покинуть этот мир пораньше,
Но ты сломала мой будильник,
Спасибо, улучшила пару статистик.
Выпил в баре пару деток-шотов,
Вламываюсь вечером к тебе домой,
И выбиваю дверь как киногерой.
Налей мне чай, иначе обижусь,
Смотрю в глаза, мечтаю распять,
Раз десять тебя на кровати снять.
Бежишь, говоришь, что в домике,
Побегу к моей любимой кошечке,
Разобью окно любовным томиком.
Оказывается, что эти строки уже сочинил Игорь Северянин, гении мыслят одинаково
Портрет твой отчеканился в глазе,
Мы друг в друге как в дурмане.
Когда то думал уйти в могильник,
Но ты сломала мой будильник,
Подбодрила составителей статистик.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Твои глаза — рассвет дальних звёзд,
Твоё тело вгоняет меня в гипноз,
Я овладею тобой, вгоню в психоз.
Портрет твой отчеканился в глазе,
Мы друг в друге как в дурмане.
Когда то думал уйти в могильник,
Но ты сломала мой будильник,
Подбодрила составителей статистик.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Твои глаза — рассвет дальних звёзд,
Твоё тело вгоняет меня в гипноз,
Я овладею тобой, вгоню в психоз.
В доме родителей твоих решу разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться,
В кровати родаков телами сомкнуться.
Стану опухолью в твоём сердце,
Сыграю дон Хуана в нашем скерцо,
Теку в тебе наркотой по инерции.
ам, нет, это нейросеть обосралась, стыдно то как
Но ты сломала мой будильник,
Облегчила составление статистик.
Бежишь, говоришь, что в домике,
Побегу к моей любимой кошечке,
Разобью окно любовным томиком.
В доме родителей твоих решу разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться,
И в кровати родителей проснуться.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Эта лисичка нуждается в дрессировке,
Наша кровь в друг друге, мы — полукровки,
Нашим чувствам не нужна аранжировка.
Проанатамирую твои девичьи органы,
Я так рад, они мною скованы,
Они мною навсегда опорочены.
Побегу к моей любимой кошечке,
Разобью окно любовным томиком.
В доме родителей твоих решу разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться,
И в кровати родителей проснуться.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Эта лисичка не нуждается в дрессировке,
Наша кровь в друг друге, мы — полукровки,
Нашим чувствам не нужна аранжировка.
Расцелую всю твою конституцию,
Никому не отдам тебя ни на минуту,
Ради тебя для всего мира стану иудою.
Проанатамирую твои девичьи органы,
Найду опухоли, что мною образованны,
На сердце, в голове, они мною очарованы.
Побегу к моей любимой кошечке,
Разобью окно любовным томиком.
В доме родителей твоих решу разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться,
И в кровати родителей проснуться.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Наша любовь не нуждается в дозировке,
Наша кровь в друг друге, мы — полукровки,
Серотонин в дифференцировке.
Расцелую всю твою конституцию,
Никому не отдам тебя ни на минуту,
Ради тебя для всего мира стану иудою.
Проанатамирую твои органы,
Вижу опухоль в сердце скованном,
Это наша страсть отпечатанная.
Побегу к моей любимой кошечке,
Разобью окно любовным томиком.
В доме родителей твоих решу разуться,
Щенком между ног твоих уткнуться,
И в кровати родителей сомкнуться.
Прочитаю Бальмонта на заброшке,
Проберу градом поцелуев по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Напишу наш портрет на скорлупе,
Где ты, где я — мы одни в толпе,
Помоги, ты во мне, но я не в себе.
Наша любовь не нуждается в дозировке,
Наша кровь в друг друге, мы — полукровки,
Сердца совершили рокировку.
Расцелую всю твою конституцию,
Никому не отдам тебя ни на минуту,
Ради тебя для всего мира стану иудою.
Проанатамирую твои нежные органы,
Вижу опухоль в сердце скованном,
Не удалю, буду болезнью узаконенной.
Гении-одиночки строят свой звездолёт,
Но кто мы? Хоть кто то нас позовёт?
Когда мы сдохнем весь мир вздохнёт.
Мы ни винтики и ни инженеры,
Ни революционеры, ни миллионеры,
У нас нет ни безверия, ни веры,
Мы скитаемся по диспансерам.
Скитаемся по пустым заброшкам,
Не внимаем праздникам и бомбёжкам,
На дороге позовём многоножку,
Накормим немного макарошкой.
Гении-одиночки строят свой звездолёт,
Но кто мы? Хоть кто то нас позовёт?
Когда мы сдохнем весь мир вздохнёт.
Мы ни винтики и ни инженеры,
Ни революционеры, ни миллионеры,
У нас нет ни безверия, ни веры,
Мы скитаемся по диспансерам.
Скитаемся по пустым заброшкам,
Не внимаем праздникам и бомбёжкам,
На дороге позовём многоножку,
Накормим немного макарошкой.
Рисуем портрет общества на скорлупе,
Тренируемся в медленной ходьбе,
Пытаемся не раствориться в толпе,
Симулируем обморок в борьбе.
Мир очень-очень-очень быстрый,
Мы как оборотень необратимый,
Чувствуем кол к груди прибитый,
Этот мир очень-очень-очень хищный.
Я люблю спать под горбатым мостом,
Прячась, чтобы не быть смятым колесом,
Обществом, помещиком, рабом,
Люблю кидаться в них дерьмом.
Отведу тебя подальше на заброшку,
Снимаю твои спортивные кроссовки,
Приватизирую поцелуями по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Выгоню из квартиры твоего брата-дошколёнка
Запишу на мой телефон запрещёнку,
Запудрил мозги любимой доченьке.
Готов зачитать лекцию по педагогике.
В дом твой на первый этаж поднимаюсь,
Щенком между ног твоих утыкаюсь,
И в их кровати на тебя бросаюсь.
До рассвета тобою наслаждаюсь.
Я пахну дорогими духами и ликёром,
На голове фуражка твоего папы-майора,
Он думает, что любишь гипнотизёра,
Я всего лишь подкинул таблы в газировку.
Я обдолбан, стою над твоей душой,
Шепчу в ухо пошлости наперебой,
Папа говорил обходить меня верстой,
Ты ещё не забыла кто он такой?
Вот уже твои родители в дверь ломятся,
А ты по полу так смешно корчишься,
Пора в авто, напоследок чокнемся.
Давай, мне ещё в окно, поторопимся.
На голове фуражка твоего папочки-майора,
Он думает, что любишь гипнотизёра,
Я всего лишь подкинул таблы в газировку.
Выгоню из квартиры твоего брата-дошколёнка
Запишу на камеру запрещёнку,
Запудрил мозги любимой доченьке.
Готов зачитать лекцию по педагогике.
Отведу тебя подальше на заброшку,
Снимаю твои спортивные кроссовки,
Приватизирую поцелуями по ножке,
Оборву твоё платье по стёжкам.
Выгоню из квартиры твоего брата-дошколёнка
Запишу на камеру запрещёнку,
Запудрил мозги любимой доченьке.
Готов зачитать лекцию по педагогике.
Вот уже твои родители в дверь ломятся,
А ты по полу так смешно корчишься,
Пора в авто, напоследок чокнемся.
Давай, мне ещё в окно, поторопимся.
Выгоню из квартиры твоего брата-дошколёнка
Запишу на камеру запрещёнку,
Запудрил мозги любимой доченьке.
Готов зачитать лекцию по педагогике.
Гении-одиночки строят свой звездолёт,
Но мы? почему нас никто не признаёт?
Когда мы сдохнем весь мир вздохнёт.
Мы ни винтики и ни инженеры,
Ни революционеры, ни миллионеры,
У нас нет ни безверия, ни веры,
Мы скитаемся по диспансерам.
Скитаемся в полусвете по пустым заброшкам,
Не внимаем праздникам и бомбёжкам,
Вдруг на дороге увидим многоножку,
Накормим братца макарошкой.
Мы ни винтики и ни инженеры,
Ни революционеры, ни миллионеры,
У нас нет ни безверия, ни веры,
Мы скитаемся по диспансерам.
Мы любим спать под горбатым мостом,
Прячась, чтобы не быть смятым колесом,
Другими, обществом, помещиком, рабом,
Сочиняем песни, напиваясь дешёвым вином.
Мы ни винтики и ни инженеры,
Ни революционеры, ни миллионеры,
У нас нет ни безверия, ни веры,
Мы скитаемся по диспансерам.
Меня не любят твои кот, подружки и родители,
Брови насупили, они думают, что я соблазнитель,
А я — змей-искуситель, убью твоих ангелов-хранителей.
Стану твоим попечителем, сломаю предохранитель.
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
На головке фуражка твоего папочки-майора,
Твоё сердце — стекляшка, я палю из по нему из линкора,
Ты — моя шабашка, рву сердце как совковая зубодёрка,
Пиши же под диктовку: "он — бомба, а я — массовка."
Брови насупили, они думают, что я соблазнитель,
А я — змей-искуситель, убью твоих ангелов-хранителей.
Стану твоим попечителем, сломаю предохранитель.
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
На головке фуражка твоего папочки-майора,
Твоё сердце — стекляшка, я палю из по нему из линкора,
Ты — моя шабашка, рву сердце как совковая зубодёрка,
Пиши же под диктовку: "он — бомба, а я — массовка."
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
Твой папа говорит, что я невменяем, а я всего то по к/д тебя отравляю,
В твоё горло впиваюсь, в груди твоей ковыляю, голым щеголяю,
Я опять размышляю, твои трусики на голову надеваю, тебя ломаю,
Твоим родителям фото отправляю, в тебя как сороконожка вползаю.
Твой папа чуть взволнован, кажется у него инфаркт,
Ты куда? мой ствол не полирован, блять, антракт.
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
Твой папа чуть взволнован, кажется у него инфаркт,
Ты куда? мой ствол не полирован, блять, антракт.
Брови насупили, они думают, что я соблазнитель,
А я — змей-искуситель, убью твоих ангелов-хранителей.
Стану твоим попечителем, сломаю предохранитель.
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
На головке фуражка твоего папочки-майора,
Твоё сердце — стекляшка, я палю из по нему из линкора,
Ты — моя шабашка, рву сердце как совковая зубодёрка,
Пиши же под диктовку: "он — бомба, а я — массовка."
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
Твой папа говорит, что я невменяем, а я всего то по к/д тебя отравляю,
В твоё горло впиваюсь, в груди твоей ковыляю, голым щеголяю,
Я опять размышляю, твои трусики на голову надеваю, тебя ломаю,
Твоим родителям фото отправляю, в тебя как сороконожка вползаю.
Твой папа чуть взволнован, кажется у него инфаркт,
Ты куда? мой ствол не полирован, блять, антракт.
Выгнал из дома твоего брата-дошколёнка,
Мы делаем это громко, я снял запрещёнку,
Ты как из комы, запудрил мозги любимой доченьке,
Я умещаюсь в тебе ёмко, готов к лекции о педагогике.
Твой папа чуть взволнован, кажется у него инфаркт,
Ты куда? мой ствол не полирован, блять, антракт.
Гении-одиночки строят свой звездолёт,
А меня никто даже бомжом не изберёт,
Когда я сдохну весь мир вздохнёт.
Я не винтик и не инженер,
Ни революционер, ни миллионер,
У меня нет ни безверия, ни веры,
Я скитаюсь по диспансерам.
Скитаюсь в тени по пустым заброшкам,
Не внимаю праздникам и бомбёжкам,
Вдруг на дороге увижу многоножку,
Накормлю братца макарошкой.
Я люблю часами на зеркало смотреться,
Вижу отражение, он опять решил припереться,
Хочет в доверие ко мне втереться,
Опять кричит, опять решил расшуметься.
Я живу вне прошлого, настоящего и будущего,
Мне плевать на птицееда по руке прядущего,
Я похож на подорожник расплющенный,
Я чувствую только силу глагола жгущего.
Я панк-рэпер, я даже не пишу припевы,
Я на обществе выступаю барельефом,
Увы, я не могу от него даже отсеяться,
Я очередной пилот потерянного поколения.
Я заправляюсь дешёвым алкоголем,
В горло больше не лезет, спирт в вену вколем,
На моём дисплее зелёные единички, нолики,
Но мы летим, летим на крыльях меланхолии.
В моём тексте нет припевов, я пиздец оригинален,
В кривых зеркалах другими зеркалами отзеркален,
Но почему я в них так правилен, пропорционален?
Я концептуален, сентиментален, индустриален.
Как то муравьи решили подраться с богомолом,
Почему они не слушают моё музло и не играют в консоли?
Спрошу я моего проктолога, спрошу я моего проктолога,
Спрошу моего придворного философа, тоста, кофемолки.
Как то муравьи решили подраться с богомолом,
Почему они не слушают моё музло и не играют в консоли?
Спрошу я моего проктолога, спрошу я моего проктолога,
Спрошу моего придворного философа, тоста, кофемолки.
Как то муравьи решили подраться с богомолом,
Почему они не слушают моё музло и не играют в консоли?
Спрошу я моего проктолога, спрошу я моего проктолога,
Спрошу моего придворного философа, тоста, кофемолки.
(Ты наебал с отсутствием припевов!!!)
На ногах цвета радуги штиблет,
На туловище рыболовный жилет,
На руке невидимые часы "брегет".
Они тикают лишь для меня,
Отмеряя вперёд мои года,
Я бегу по восходу восходя,
Я панк, для меня мир кислота.
Как то ковыль решил подраться с цыганками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Как то караси решили подраться с банками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Панк-букет, икебана из сорняков,
Собрано у канализационных берегов,
Собрано среди дешёвых кабаков,
Собрано среди заводских дымов.
Подарю бомжам, мусорам, любимой мадам,
Я панк, доверяю только своим словам,
Я ради будущего сердце отдам, себя не предам,
Я живу в самом себе, я сам по себе как ашрам.
Я сам цветки панковского букета,
Я панк, я свободен от авторитетов,
Я панк и пусть вращается планета,
На мне ничего кроме часов, штиблета и жилета.
Как то ковыль решил подраться с цыганками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Как то караси решили подраться с банками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Моя корона — это колючая проволока,
Мои песни рвутся из горла в истерике,
Я думаю о панк-заповеднике, о панк-энергетике,
Я думаю о панк-отшельничестве, о панк-империи.
Мы цирковые, ходим на пульсе общества,
Мы молоты отбивные, куём пророчества,
Мы клоуны заносчивые, лучшие убожества,
Мы клыки ножевые, заняты панк-зодчеством
Как то ковыль решил подраться с цыганками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Как то караси решили подраться с банками,
Почему они дерутся, почему не стали панками?
Я панк, букет тоже панк, почему ты не панк?
Стань воином киберпанка, встать в правый фланг!
Всеобщая мобилизация! На антипанковый альянс!
Убейте дрянь! Устроим кровавый фонтан!